Четыре самолёта. Четыре цели. Два самолёта были брошены на Башни-близнецы, ещё один атаковал Пентагон, а ещё один упал в поле или, вероятно, был сбит. Уже тогда противились официальным заявлениям о трагедии 9/11 и некоторые сетовали на то, что авиакатастрофа последнего самолёта United Airlines Flight 93 произошла совсем не из-за борьбы за контроль над управлением. Предположительной причиной стал ракетный удар. Иными словами, United 93 на всякий случай был сбит военным самолетом США. 9/11 – реальность или спектакль? Был ли захвачен самолёт террористами или он якобы был захвачен террористами?
Сегодня трагедия 9/11 обросла всевозможными теориями и догадками, но правды мы уже никогда не узнаем. Впрочем, в разговоре о художественной картине «Потерянный рейс» талантливого Пола Гринграсса не наше дело влезать в фактологическую дискуссию. Любое кино, основанное на реальных катастрофах и бедствиях, выступает симптомом человеческого пристрастия к басням об искуплении, падении и триумфе. К сожалению, исторические фильмы весьма предвзяты, что ограждает зрителя от истинных масштабов трагедии. «Потерянный рейс» – не исключение, хотя Гринграсс не показывает чисто голливудскую историю, где царит тьма перед долгожданным рассветом. Нет. Здесь человеческий дух если и торжествует над злом, то только на миг, да и то безнадёжно.
В фильме пассажиры United 93 приняли удар на себя, чтобы помешать захватившим самолёт террористам. Люди принесли себя в жертву, защитив десятки или сотни жизней в целевом городе и столице США – Вашингтоне. В конце концов гражданские заставили воздушное судно тараном врезаться в пустое поле. Поступок геройский, мученический – поступок, который даёт зрителю иллюзию веры и надежды. Отважные, обычные люди находят способ подняться и посмертно восторжествовать. Согласно фильму, человек должен преобладать.
11 сентября 2011 года стало относительно большой катастрофой – датой, которая, как и любая дата сама по себе в отрыве от какой-либо идеологии, ничего не значит. 9/11 уже давно стал идеализированным, идеологическим, метафизическим и священным фетишем. История драмы «Потерянный рейс» гораздо больше, чем само событие. Британец Пол Гринграсс показывает, что именно простой человек расплачивается за ошибки правительства или его намеренное варварство. Пассажиры рейса 93 были первыми, кто противостоял зверству террористов, если верить официальной точке зрения, либо зверству или халатности государства. Не политики, а маленький, порой невинный человек. И что важнее – 9/11 в кино выступает основой для превращения насилия в спектакль или зрелище. Но обо всём по порядку.
Как кино может реагировать на происшествие 11 сентября? На некоторое время молчанием, но теперь, признав и осознав атаки, кинематограф открыто рассуждает о терроризме – как в нолановской трилогии о Бэтмене, или мифологизирует – как в драме «Потерянный рейс». Пол Гринграсс демонстрирует потрясающее умение взять реальную историю из жизни и оживить её на экране. Прекрасный пример сожительства реальности и искусства. Его фильмы драматически увлекательны и понятны для всех, ведь его стиль повествования сравним с популизмом гуманиста. Гринграсс говорит с нами через игровое кино, лихо помещая зрителя в гущу действа, и как истинный документалист ловко делает шаг назад, чтобы показать общую картину.
Каждые жест, взгляд, приветствие, обмен взглядами, звонок и разговор между гражданскими или военными – всё здесь усиливает и работает во благо сюжета. Особенно начальные эпизоды, в которых пассажиры рейса 93 входят в самолёт – для них это дело обыденное, скучное, рутинное – смотреть без опаски невозможно. Самолёт еще никогда не казался настоящим гробом, пока режиссёр не внушил это нам. Происходящее на угнанном террористами пассажирском самолёте и кружит голову, и побуждает поразмышлять о тех катастрофических часах. Один из четырёх самолётов избежал намеченной цели благодаря мятежному мужеству заложников. Гринграсс перемешивает людей всех возрастов, рас, религий и убеждений в одну судьбоносную воронку, чтобы с честью похоронить их заживо, разыграв гиперактивную, гиперреалистичную, квазидокументальную партию с неизбежным финалом. Постановщик бесстрашен и дерзок. Вдобавок ещё и умен, потому что мастерски жонглирует симпатиями и догадками зрителя.
В начале мы видим преступников в их гостиничном номере – как они ритуально готовятся к нечто ужасному, но значимому. Никто, надеюсь, не решится слепо ткнуть пальцем и назвать мужчин «террористами», потому что они изображены как обычные граждане… пока. Режиссёр сумел создать правдоподобные, пугающе убедительные, а не карикатурные образы с обеих сторон, что, определённо, смелый шаг, учитывая события, где непросто сохранять нейтралитет.
Стартовые сцены видятся мирными, без намёка на смуту. В аэропорту люди ждут своих рейсов, говорят по телефону, работают на компьютерах. Мы видим прибытие четырёх мусульман и наблюдаем за их хладнокровным проходом через охрану. Неизвестные теряются в толпе будущих жертв. Они, как и мы с вами, – социальные плоды, отравленные манипулятивными, политическими, экономическими, религиозными и культурными идеологиями. В результате зритель видит решительный захват самолета и также становится свидетелем осознания пассажирами, что их полёт – это полёт-самоубийство.
И гражданские, и фундаменталисты-смертники превращаются в крестоносцев в своей священной войне. Неистово-лихорадочная, непредсказуемая камера Бэрри Экройда находится в самом пекле действия. Гринграсс отказался работать с декорациями (иллюзией самолёта), что позволило бы труппе перемещаться свободнее, и предпочёл снимать натурально, чтобы подлинно изобразить замкнутость, удушающую зажатость в чистом смысле слова. От картины к картине Гринграсс добивается совершенного реализма. Режиссёр нас то гипнотизирует, то будто дёргает за плечи, создавая чувство близкого участия. Кино бессмертно, потому что оно крайне интерактивно – создаёт присутствие. Есть в нём и элемент хроники. Приход документального кино в игровое. Так, в одном фрагменте через иллюминатор на миг мелькают макушки Башен-близнецов – такой беглый, но изящный жест Гринграсса. Он превосходно демонстрирует и пробуждает замешательство. Однако режиссёр не в состоянии показать политическую или социальную ясность происходящего, требующую большей вразумительности. Ярко выражен и моральный центр. Коллективный герой – жертвы терроризма, которые самоорганизуются в единый организм инстинктов, прежде чем самолёт устремляется в бездну.
Фильм, в котором действие протекает в реальном времени, сделан в документальной манере и создан для того, чтобы публика переживала за жертв теракта, а также для того, чтобы правдиво прикрыть неспособность государства защитить своих граждан. Как правило, в кино нас с самого начала знакомят с ключевыми героями, но здесь мы знаем о пассажирах United 93 именно то, что мы бы знали, находясь на борту самолёта, сидя напротив – ничего. Разнокалиберные образы лишены предысторий. Гринграсс ставит атмосферу и настроение выше классической формулы нарратива. Он разом и показывает, и смотрит, и печалится, но ни он, ни зритель не в силах вмешаться. Нет выбора, кроме как беспомощно сидеть и наблюдать за катастрофой в прямом эфире.
Несомненно, ощутима трезвая подлинность и уход от мелодраматичности, однако такой реализм побуждает задаться тревожными вопросами. Правда в том, что фильм Гринграсса удерживает зрителя от прикосновений к политике и широкому контексту события. Подобно пассажирам самолёта, зрители не видят полную картину. Парадокс фильма в том, что его политический посыл – в воздержании от прямого политического посыла. Политическое сообщение «Потерянного рейса» – мнимое доверие к своему правительству, и когда люди находятся под угрозой, им просто нужно выполнять свой долг, погрузившись в забвение. Мировоззренческая суть фильма очевидна в самом названии United 93, что в переводе означает «едины». Самолет – утопический символ братства. Пассажиры угнанного самолёта героически объединены. И вместе с тем этот самолёт – метафора брожения современного общества. Меньшинство (террористы) вторгается в жизнь большинства (пассажиры) и диктует новые правила. В данном случае террористы влияют, условно говоря, на массы и устанавливают своё видение пути существования, но через смерть (самоубийство). Здесь сталкиваются две парадигмы, две системы ценностей. Неспроста в начале фильма проносится изображение: «God bless America», звучащее как оповещение и закономерно намекающее, что у каждого свой бог, а в роковом финале в самолёте каждая из сторон по-своему читает свою молитву.
Показаны два мира: радикальный, фанатичный исламистский – иррациональный – и идеализированный, размеренный западный – рациональный. И чтобы освободиться от натиска одной или другой системы ценностей, необходимо безжалостно бороться. Любая идеологическая борьба происходит через кровь. Свобода причиняет боль. То есть деление на жертв-героев и убийц-мучеников будет слишком примитивным подходом к фильму. Правда, его слабина в том, что режиссёр боится проникнуть в мышление террористов-смертников. Даже они – не только продукт объективных обстоятельств. Гринграсс упрощает и даёт простой ответ. Если под брутальностью террористов и не существует никакой идеологии, то их насильственный протест – всё же результат иных факторов, связанных с доминирующей идеологией.
Кроме того, «Потерянный рейс» – это пример рассуждения о контроле в эпоху глобализации. Речь не только о контроле внутри одного самолёта, а о контроле за его пределами. Фильм о глубоком кризисе глобального, мультикультурного общества. Самолёт, он же монолитное общество, падает. У правительства нет власти. Власть берут люди и начинают собственную борьбу. Так что картина не так однобока, как кажется. Суть банальна и революционна одновременно. Самолёт – вакуум, который не может оставаться нейтральным, поэтому заполняется идеологической интерпретацией. Стоит спросить: если мы «едины», то может ли быть кто-то исключён из этого «единства»? И окажется, что единство, глобализация, а вместе с тем и демократия – идеологии ложные, иллюзорные.
We’re gonna shut down the entire country right now?
That’s right. Listen, we’re at war with someone, and until we figure out what to do about it, we’re shutting down.
Солидная часть фильма проходит в различных контрольных комнатах, диспетчерских, штаб-квартирах и командных центрах, где люди мечутся в суете, словно муравьи, чтобы избежать катастрофы. Правда, эти эпизоды, которые преобладают сюжетно, чувствуются весьма второстепенными, хотя это и понятно, ибо Пол Гринграсс бросает все силы на драму сопротивления в самолёте. Режиссёр демонстрирует напуганный мир, погружённый в хаос, который имеет, или думает, что имеет, полное управление. В фильме люди с важным видом наблюдают за событиями через экраны и окна, но в глазах – растерянность. И никакой отдельный гражданский героизм не способен скрыть реальность, к которой мы совершенно не готовы.
Сегодня кровавые фильмы ужасов сменяются кровавой реальностью. Не случайно «Потерянный рейс» создаёт документалист. Сегодня нет положительного мышления. Есть страх, угроза, паника. Как показывает фильм, единственный способ объединить людей – обозначить врага. Врага, с которым уже не нужно считаться, а против которого нужно действовать. Крах личной свободы и глубочайший тупик общества – это новая грустная, но правдивая парадигма. Как было на самом деле мы знаем: американское правительство объявило войну терроризму, а потом под ложным обвинением последовала война в Ираке, о чём, между прочим, повествует Пол Гринграсс в военной драме «Не брать живым». Начаты поиски и уничтожение врага внутри и снаружи государства. Террористическая угроза спектральна. Более прямой, но попсовой иллюстрацией современности выступает триллер «Воздушный маршал», в котором Лиам Нисон в самолёте – единственный, у кого есть пистолет (власть), и он бросается на любого в режиме нон-стоп. В обеих лентах всё дело во влиятельной и сильной власти, которая позиционирует себя как жертву, постоянно находящуюся под прицелом, и, таким образом, якобы защищается от врага. Но можем ли мы доверять тем, кто в большинстве, у кого рупор, курок или кнопка и кто из жертвы превращается в манипулятора? Да и эпилог гласит, что военным сообщили, что United 93 был угнан, лишь после падения самолёта. Или нет? Ведь в фильме не раз звучат слова, что в этот день запланированы военные учения и что военные инициируют активное применение ПВО (противоракетной обороны). И, наконец, мы узнаём, что вместо перехвата United 93 военные самолёты полетели в неверном направлении (саботаж или обман?). Маленькие детали и недомолвки работают для предположений постфактум.
В самолёте, как отдельно взятом микрокосме, понятия войны и мира размыты. Состояние мира само по себе может быть бессрочным состоянием опасности. Конец эры доверия и свобод, а новая эра – мир апартеида с новыми стенами, подобно Берлинской. Это и отражено в «Потерянном рейсе».
Несмотря на удивительно сложную и искусную постановку картины Пола Гринграсса о контроле и потере контроля, мощнейший финал демонстрирует скорбное будущее цивилизации, которое режиссёр рисует волевым, но до смерти чудовищным. Мы все на борту United 93 и мы все обречены на крах. Нет тьмы перед рассветом – нет рассвета вообще. Признаться, перед нами –жестокая и угнетающая фабула, и оказывается, что фильм значительно любопытнее, чем само событие. По-моему, пессимистичный конец чудесен. Что может быть прекраснее, чем закат человеческой цивилизации? А может быть, всё написанное – ошибка? Однако право на ошибку дорогого стоит.
Документальный стиль и целый час головокружительных испытаний, хаотичная форма, обладающая собственной динамикой, идут в унисон с трагическим сюжетом. И если посмотреть на какое-либо событие, в его форме можно найти гораздо больше, чем в самом событии. Здесь кино философствует, а не только показывает. И просто, и виртуозно. Обострённая драма Пола Гринграсса – прелюдия к поцелую смерти. «Потерянный рейс» – антиголливудское, клаустрофобное кино с широким взглядом на мир, которое не претендует на объективность, позволяя публике сформировать собственный ответ.
