От книги к фильму: «Зови меня своим именем»

Имя американского писателя Андре Асимана, родившегося в Александрии, стало известно в 1995 году благодаря успеху автобиографического романа «Из Египта». Асимана сравнили с Габриэлем Гарсией Маркесом и Антоном Чеховым. Второй крупный успех ждал писателя 12 лет спустя, когда вышла книга «Зови меня своим именем». В ней Асиман деликатно подошёл к неоднозначной теме любовной связи между двумя молодыми мужчинами, 17-летним Элио Перлманом и 24-летним Оливером, за что удостоился литературной премии «Лямбда», отмечающей лучшие литературные произведения ЛГБТ-тематики.

В газете The Washington Post об этом произведении написали так: «Если вы когда-нибудь были одержимы любовью – силой намного большей, чем вы сами, которая тянет вас к объекту вашего желания, – вы прочувствуете все тонкости великолепного романа Андре Асимана», а в The New Yorker прозвучала фраза, что эта книга показывает, насколько пронзительно можно писать о страсти. Это действительно так – слог Асимана настолько красив и проникновенен, что иногда кажется невероятным, как человек вообще может так сильно и глубоко любить кого-то. Повествование, идущее от лица Элио, построено в форме горячего, лихорадочного внутреннего монолога. Асиман превосходно описывает состояние человека, который с головой погружён в водоворот чувств и старается совладать с желаниями, одновременно стремясь поддаться им, и, конечно же, найти себя.

Особенно удачна выбранная эпоха. 80-е годы ХХ века – время, оторванное от мобильных телефонов и социальных сетей. Время, когда между людьми существовала совершенно иная коммуникация, не столь упрощённая, как и сам современный человек, который сегодня, увы, мало к кому привязан. Возможно, это лишь штамп в духе «раньше и трава была зеленее», но в этом обмене записками, просовываемыми под дверь, робких полунамёках, которыми один человек стремится донести до другого свои мысли, есть что-то исключительно трогательное, нежное и ностальгическое.

В самой попытке описания Асиманом всепоглощающей страсти можно обнаружить лёгкие мостики к «Смерти в Венеции» Томаса Манна, поскольку страсть как затмевающее разум, изнуряющее и сводящее с ума ощущение – движущая сила обоих героев. Конечно же, сравнение это более чем приблизительное, поскольку там, где у Манна была глубокая экзистенциальная философия и тоска по тленности красоты, у Асимана – скорее физиология и чувственность. И ещё неконтролируемое влечение к тому, в ком находишь не просто родственную душу, а скорее даже полное отражение себя, в результате чего невозможно сопротивляться импульсу, жажде прикоснуться, слиться воедино.

Роман «Зови меня своим именем» не лишён некоторых недостатков: местами он может показаться затянутым, а второстепенные персонажи не все представляются нужными. Но главная шероховатость – наличие пошлых деталей. Разумеется, в подобной истории сексуальные отношения и интимные переживания играют важную роль, но определённые реплики и описания слишком вульгарны для романтической драмы, написанной по большей части поэтическим языком.

Но общее впечатление эти скабрезности испортить не в состоянии. Эта история о воспитании чувств, изнуряющей страсти и мощнейшей привязанности, когда она причиняет почти физические муки, покоряет пронзительным слогом, представляющим собой от первой и до последней страницы одно сплошное пылкое, болезненное и искреннее признание в любви.

Хотя Андре Асиман недоумевал, зачем экранизировать его книгу, которая и так предельно иллюстративна и эмоциональна, это кинематографистов не остановило. На место постановщика киноверсии рассматривались Габриэле Муччино («В погоне за счастьем») и Сэм Тейлор-Джонсон («Пятьдесят оттенков серого»), но взялся за неё в итоге киновед по образованию, итальянский режиссёр Лука Гуаданьино.

Сценарием же занялся живой классик Джеймс Айвори (также претендовавший в своё время на кресло режиссёра), известный изящными и требовательными к воссозданию эпох и тонкостей человеческих взаимоотношений работами в духе «Комнаты с видом» и «На исходе дня». Айвори не только взял из романа Асимана лучшее, но и убрал всю пошлость, сведя к минимуму акценты на сексуальных контактах. Даже знаменитая сцена с персиком, представляющая собой важнейший переломный момент в отношениях Элио и Оливера, была изображена предельно аккуратно и тактично.

Вообще, «деликатность» и «изящество» – лучшие слова, которые характеризуют кино в целом. Режиссёрская чувственность Гуаданьино и аристократическая сдержанность Айвори произвели удивительный эффект: уже в первой половине ловишь себя на мысли, что перестаёшь замечать пол главных героев. Из-за этого фильм получился не рядовой конъюнктурной ЛГБТ-драмой, которые штампуют пачками, а прежде всего тонкой и трогательной историей о первой любви – в духе «Лета 42-го» Роберта Маллигана. «Зови меня своим именем» – сказание об эмоциях молодости, поиске общего языка, понимании, драме взросления и переживаниях первых сильных чувств, знакомых каждому.

Авторы картины как раз работали с «узнаванием» как основным интерактивным элементом общения со зрителем, его эмоциями и ассоциациями. Они словно пытались сказать – мол, вы же прекрасно помните, как билось сердце, когда вы ловили взглядом того, о ком думали день и ночь, как прерывалось дыхание, когда этот человек просто касался вас, и понимаете, что это значит – войти в его/её опустевшую комнату. Как верно выразилась Елена Смолина из GQ, «это кино, похожее на прикосновение – такое, когда даже с закрытыми глазами узнаёшь, чья рука легла тебе на плечо».

Как постановщик, Гуаданьино будто наблюдает за действием со стороны, стараясь не вмешиваться, и расставляет акценты только в наиболее важных случаях. Внимание его сосредоточено лишь на нюансах – словах, жестах, случайных прикосновениях, выражениях лиц, в которых за пару секунд можно прочесть всё (редкое использование крупных планов отнюдь не случайно – всего в двух моментах полностью раскрывается образ Оливера). И эти мгновения, словно маленькие кирпичики, формируют нечто сильное, важное и притом неосязаемое.

Именно этому фильму название одной из предыдущих работ режиссёра, «Я – это любовь», подходит как никакому другому. Авторы «Имени» пытались уловить всё светлое и прекрасное что может произойти между двумя людьми, отчего чувство влюблённости, душевного тепла и доброты в фильме разлито повсюду – от окружающего пейзажа до персонажей.

Неслучайно из истории напрочь убраны мотивы общественного осуждения, непонимания со стороны родных и прочие драматические линии, типичные для картин на подобную тему. Этим способом создатели не просто воспроизвели на экране рай для двоих, где никто не мешает и не препятствует проявлению романтических отношений. Это закономерное развитие событий, когда с детства тебя окружают только мудрые люди, вроде родителей Элио, воспитавших своего сына в любви, и сострадательной девушки Марсии, которая готова поддержать друга в его горе, пускай для этого ей придётся принести в жертву собственные чувства.

Лука Гуаданьино изначально хотел, чтобы главные роли исполнили Арми Хаммер, один из самых красивых актёров современного Голливуда, и малоизвестный пока Тимоти Шаламе. Хотя оба гетеросексуалы, на пробах они справились блестяще. Репетиция была лишь одна: актёры вместе с режиссером пришли на задний двор виллы и открыли сценарий на первой попавшейся странице. Это была сцена, в которой Элио и Оливер лежали на траве и обнимались. Когда Хаммер и Шаламе принялись изображать любовные ласки, Гуаданьино попросил их делать это чуточку эмоциональнее. Когда же актёры остановились, они обнаружили что постановщик просто ушёл, оставив их одних.

На съёмках Арми и Тимоти крепко сдружились и впоследствии иронично отзывались о том, что сыграли влюблённых. На кинофестивале в Палм-Спрингс Шаламе сказал: «Арми – один из моих лучших друзей. Серьёзно, он мне почти как брат и я благодарен ему за советы и дружбу. Иметь такого талантливого наставника – бесценный опыт. И особая благодарность жене Арми, Элизабет, которая помогла этому фильму случиться, а также позволила мне обжиматься с её мужем на протяжении двух месяцев».

Между Хаммером и Шаламе на экране такая химия, какую не всегда увидишь в обычных любовных драмах. У них фантастическая пластика тела, за которой видна предельная искренность, естественность ответных реакций – и никаких скованности и напряжения. Веришь каждому взгляду, слову и действию, ощущаешь, что влечение этих людей основано прежде всего на том, что они – олицетворение вторых половинок, частей единого целого, одинаковых вплоть до пола.

Отсюда и проистекал сниженный акцент на интимных контактах – влечение героев, по сути, носило характер, требующий совершенно иного отношения друг к другу. Это был и страх ранить неловким поступком, словом или поспешным развитием событий, и трепетная нежность первого поцелуя, как и непреодолимое желание хотя бы просто дотронуться или побыть лишний раз рядом, и осознание неизбежной трагедии расставания. Ведь именно эти мгновения, а не постельные утехи, запоминаются влюблённому человеку на всю жизнь.

Как и в случае с романом, трудно представить, чтобы история в фильме разворачивалась где-то в другом месте и времени. Снимали в итальянском городке Крема, где проживал сам Гуаданьино. Улицы Крема наполнены атмосферой старой Италии и одновременно лишённой вычурности простотой, что оказалось идеальным фоном.

Передать эту красоту, оттеняющую чувства героев и выступающую эдакой призмой, через которую видит мир влюблённый подросток, должен был оператор Сэйомбху Мукдипром. По наводке Гуаданьино, он задействовал всего один объектив. «Я хотел добиться ощущения человеческого взгляда, ощущения простоты, но при этом сделать так, чтобы окружение и пейзаж дышали. Лишь один объектив для всего: для начальных титров, для основной части производства, для финального кадра – я хотел быть как можно прямее, чтобы между камерой и актёрами не было дополнительных технологий», – рассказал режиссёр.

В самом деле, картинка не просто визуализировала язык Асимана, она осязаема по-настоящему. На режиссёрскую манеру передачи томного настроения не последнее влияние оказал «Бассейн» (1969) Жака Дере. Неслучайно ещё в 2015 году Гуаданьино снял его вольный ремейк под названием «Большой всплеск». Удивительная атмосфера лета с его зноем, палящим солнцем, плодовыми деревьями, полями и прочими буколическими прелестями словно перетекает с экрана, и даже не верится, что многие сцены создавались при помощи мощных осветительных приборов – во время съёмок Италию накрыли дожди и солнечных дней оказалось не так уж и много, из-за чего пришлось отказаться от исключительно естественного освещения.

Помимо сочных визуальных решений, Мукдипром уделил много внимания и технике построения большинства сцен, содержащих важные смысловые нагрузки. Одной из наиболее эффектных и ювелирно поставленных мизансцен стал эпизод робкого первого признания Элио Оливеру в своих чувствах. Он был полностью снят одним дублем без монтажных склеек.

«Самым важным мне казалось передать поток эмоций, их превращение – напряжение Элио перед признанием, тревога после, недоверие Оливера… – рассказал оператор. – Монтаж в этой сцене, отдельные планы каждого из актёров не дали бы эмоциям перетекать, отзываться друг в друге. Мне казалось принципиальным передать единство эмоционального поля, которым стала площадь вокруг памятника. Рельсы создавали и ещё одну возможность – обманчивой удалённости: уходящий на другую сторону площади Оливер в кадре не удаляется от Элио, они всё равно рядом, а когда он возвращается, и они сближаются снова, это знак зрителю: они теперь вместе. Движение внутри одного плана становится значимее слов – что бы ни говорилось, зритель увидит: на самом деле они вместе».

Другая ключевая, финальная, сцена как раз была снята с использованием пламени как единственного источника света, усиленного отражателями. Мукдипром рассказал, что ни в коем случае не хотел мешать Тимоти Шаламе, лицо которого за пару минут претерпевает значимые изменения – от глубокой боли разбитого сердца до злости и обиды. Особенно эмоциональным и щемящим получился последний, незабываемый взгляд в камеру, когда в его глазах отражается огонь, и зритель видит, что Элио уже никогда не будет прежним. Во время съёмок в ухо Шаламе вставили наушник, через который он слушал песню, что играла на финальных титрах, «Visions of Gideon» Суфьяна Стивенса. По словам актёра, эта композиция помогала лучше всего прочувствовать состояние Элио на тот момент.

Пускай фильм не ждала судьба блокбастеров с рекордными сборами, его мировая касса составила свыше 40 миллионов долларов (при бюджете почти 5). Критики остались в восторге, назвав «Зови меня своим именем» одним из лучших фильмов года и настоящим шедевром. Сценарий Джеймса Айвори удостоился премий «Оскар» и BAFTA, а Тимоти Шаламе, ставший самым молодым номинантом «Оскара» в категории «лучшая мужская роль» с 1939 года, и Сэйомбху Мукдипром были награждены премией «Независимый дух» за лучшие мужскую роль и операторскую работу соответственно.

Сам Андре Асиман остался доволен картиной и признался, что финал оказался даже пронзительнее и драматичнее, чем в книге. А всё из-за того, что создатели не стали показывать встречи героев спустя пятнадцать и двадцать лет. Гуаданьино, правда, недавно заявил о планах на трилогию, подобно истории Джесси и Селин, рассказанной Ричардом Линклейтером в картинах «Перед рассветом», «Перед закатом» и «Перед полуночью». Сейчас это решение кажется надуманным желанием угодить зрителю, поскольку в фильме поставлена логическая точка, а продолжения могут его обесценить. С другой стороны, испортить подобное кино трудно, и кто знает, вдруг у Гуаданьино сотоварищи вновь выйдет что-то невероятное.