Бурлеск и свастика: 45 лет картине «Кабаре»

Мюзикл – самый гибридный и «некиношный» жанр в кино. Однажды Боб Фосс единолично изменил закостенелый киномюзикл. От бывшего танцора из кабаре такого мало кто ожидал. Последователи, правда, забыли заветы Фосса. Но ещё не всё потеряно.

Боб Фосс вырос в разгар Великой депрессии, втайне мечтал стать новым Фредом Астером и выступал в ночных клубах. После дебюта на Бродвее карьера пошла в гору: он танцевал и ставил хореографию для театра, а в перерывах – всё то же проделывал для Голливуда. В общем, прошёл через конвейер звёзд и однообразной продукции. Но Фосс этот опыт собрал, перенял, а потом без сожалений уничтожил ретроградные приёмчики жанра в самостоятельных работах.

Первым экспериментом по препарированию мюзикла стала «Милая Чарити», интерпретация фильма Федерико Феллини «Ночи Кабирии». Сначала Фосс поставил драму о влюбчивой наёмной танцовщице на Бродвее. Спектакль снискал успех, и студия Universal решила его экранизировать. Взять популярную бродвейскую постановку и перекроить её под законы кино – излюбленная тактика продюсеров. В прокате «Милая Чарити» провалилась, но небольшую революцию совершила.

Чтобы осознать вклад Боба Фосса в мюзикл, нужно прояснить «историческую картину». В кино жанр мюзикла перекочевал из театра, и начиналось всё для него многообещающе. В 1927 году случилось эпохальное событие, навсегда изменившее киноиндустрию. Студия Warner Bros. выпустила первый полнометражный звуковой фильм «Певец джаза». Сама картина была посредственной, но технология озвучивания, которую применили создатели, произвела фурор. После «Певца джаза» немое кино вымерло, а кинобоссы решили, что лучший способ демонстрировать чудеса звука – штамповать мюзиклы.

Мюзиклы проникли в кинематограф и сотворили «золотой век Голливуда». Система звёзд и студий поддерживала индустрию. Тут подкралась Великая депрессия – и сыграла с искусством злую шутку. Люди хотели отстраниться от мрачной действительности, безработицы и нищеты. В тёмном кинозале было спокойно и безопасно. На экране блистали красавцы и красотки, происходили незаурядные события. Зрители ассоциировали себя с киногероями и на время забывали о личных проблемах.

Спрос на киноразвлечения был высоким. Как следствие – жанр стагнировал. Мюзиклы эксплуатировали одни схемы. Сюжеты тоже повторялись: истории о золушках, мюзиклы «подмостков», мелодраматические мотивы. Конечно, периодически случались прорывы. Басби Беркли впервые показал убийство в мюзикле и довёл искусство музыкальных номеров до совершенства. Винсент Миннелли, отец Лайзы Миннелли, вплетал в мюзиклы сновидения и галлюцинации. Но несмотря на единичные победы, к 70-м годам киномюзикл бился в предсмертных конвульсиях. Как преобразить этот искусственный и условный жанр никто не понимал.

В «Милой Чарити» Фосс предложил новый подход к музыкальным номерам. Раньше все номера в мюзиклах снимались одним планом, по-театральному. Фосс же начал задействовать монтаж, чтобы создавать повествовательные фразы. Музыкальный номер переставал быть костылём, который бесит и мешает, но без него ты далеко не уйдёшь. Опыт с «Милой Чарити» многому научил Фосса, и к «Кабаре» он подошел с ещё более осмысленной идеологией.

Бродвейская премьера «Кабаре» состоялась в 1966 году. На основе романа Кристофера Ишервуда «Прощай, Берлин» и пьесы Джона ван Друтена «Я – Камера» Фред Эбб создал либретто. Джон Кандер написал музыку, а срежиссировал действо Гарольд Пирс. В итоге спектакль «взорвал» Бродвей и получил восемь премий «Тони».

Спустя шесть лет столько же «Оскаров» отхватила киноверсия «Кабаре». Либреттист Эбб и композитор Кандер по наследству перешли к Фоссу от театралов и дополнили фильм двумя новыми композициями: «Money, Money» («Деньги, деньги») и «Mein Herr» («Мой господин»). Также из первой постановки взяли исполнителя роли конферансье – актёра Джоэла Грея. Певичку кабаре Салли Боулз воплотила на экране Лайза Миннелли. Интеллигента Брайана сыграл Майкл Йорк, а миллионера Максимилиана – Хельмут Грим.

В «Кабаре» несколько сюжетных слоёв, как и в любом хорошем произведении. Слой первый: взбалмошная американка Салли пытается обольстить англичанина Брайана, который только приехал в Берлин, ещё стеснителен и, кажется, не особо то и женщинами интересуется. Когда Салли удаётся-таки соблазнить нерешительного увальня, на горизонте появляется статный богатый немец Максимилиан и соблазняет их обоих. Американка, англичанка и немец. Почти что анекдот.

Слой второй: скрытый еврей Фриц влюбляется в еврейку Наталью. Времена сложные, и Фриц стоит перед выбором: открыть своё происхождение, чтобы жениться на любимой женщине, или забыть и жить себе спокойно.

Слой третий, исторический: в разгаре 1931 год. В Германии набирают обороты национал-социалистические настроения. Режим вторгается в мирную жизнь и насильно делит общество на «плохих» и «хороших». Герои пытаются отстраниться от политики. И у них получается – ровно до тех пор, пока не замечать становится уже невозможно. В «Кабаре» Боб Фосс пытается говорить на темы, которые мюзиклы игнорировали. Образцово-показательные номера способны любую серьёзную тему довести до низкопробной клоунады. Но метод Фосса приводит к обратному.

Слой четвёртый, бурлескный. В кабаре «Кит-Кат» ночная жизнь идёт своим чередом. «Оставьте ваши заботы за дверью! Жизнь никуда не годится? Забудьте! Здесь жизнь прекрасна. Девушки прекрасны. Даже оркестр прекрасен», – обещает конферансье. Пока на улицах Берлина творятся жуткие вещи, в кабаре из последних сил пьют и пляшут. Реализм сталкивается с фантасмагорией. Новаторство Фосса – в сочетании реалистического сюжета и пресловутых музыкальных номеров. Сцены из кабаре не выглядят декоративными элементами, которые без труда можно выкинуть и ничего не изменится. Номера вплетаются в основное действие и комментируют события из жизни героев. Встреча Салли с миллионером монтируется с песенкой о жажде денег. После того как между главными героями закручивается «любовный треугольник», конферансье поёт о «Двух леди». История о чувствах Фрица к еврейке Наталье дополняется ироничным пацифистским номером про отношения с обезьяной.

От сочетания смешного и страшного рождается та самая магия, за которой наблюдать больно, а оторваться сил нет. Бывает, что режиссёры приходят в кино из театра и мыслят более кинематографично, нежели те, кто изначально варился в кино и другим искусством отравлен не был. Сергей Эйзенштейн тоже начинал в театре, потом познакомился с кино и создал фундаментальную монтажную теорию. Параллель между Эйзенштейном и Фоссом слегка надуманна, но, как и советский классик, Фосс прекрасно чувствовал разницу между условным театральным миром и кино.

«Кабаре» Боб Фосс построил на монтажных склейках, дававших нужный эффект во взаимодействии друг с другом. Стоит солнечный день. Уютный ресторанчик на природе. Играет музыка, люди потягивают пиво, общаются с друзьями и семьями, беззаботно смеются. Из толпы камера выхватывает светловолосого юношу. Он поднимается и сладким голосом заводит мотив про луга и оленя. Сначала мы видим только его лицо. Камера отъезжает, и обстановка проясняется: миловидный юноша одет в нацистскую форму. Постепенно темпоритм ужесточается, с мест вскакивают и присоединяются к юноше новые люди, многие тоже в форме. И вот уже песня с говорящим названием «Завтра принадлежит нам» превращается в фашистский гимн.

«Кабаре» эмоционально говорит о болях XX века. Святых нет, мир не делится на чёрное и белое, ошибаться и делать ужасные вещи способны все. «Кабаре» – про эти прописные истины. Мюзикл Фосса куда радикальнее, чем какие-нибудь криминальные драмы. На «Оскаре-1973» состоялась схватка двух исполинов киносезона: «Кабаре» Фосса и «Крёстного отца» Фрэнсиса Форда Копполы. Со счётом 8:3 политическое кабаре выиграло у эпического полотна о гангстерах. Премия американской киноакадемии, конечно, далеко не всегда показатель. Но поскольку «Оскаром-2017» заправлял именно мюзикл, этот любопытный факт хочется отметить.

«Ла-Ла Ленд» – типичный образец того старого Голливуда, когда на экране свинговали Фред Астер и Джинджер Роджерс, а Боб Фосс ещё не пришёл и не порушил эскапистскую традицию. Голливуд 70-х отходил от цензурного «закона Хейса» и классических жанровых формул. «Кабаре» вписалось в тональность эпохи. Ностальгический «Ла-Ла Ленд» стал феноменом 2016-2017 годов. Боб Фосс бы не одобрил. Он верил в реализм. По мнению Фосса, любование на красивые музыкальные номера без всякой мысли – путь кино в бездну.

Немецкий философ Теодор Адорно считал, что писать стихи после Освенцима – варварство. Потому что такую травму не излечить. Наверное, хорошо, что наше поколение снимает «Ла-Ла Ленды», а не «Кабаре». Любоваться жутким – извращение. Если постоянно смотреть в кривое зеркало, сойдёшь с ума. «Кабаре» хоть и шедевр, но болезненный. Быть может, мир, в конце концов, спасут доброе кино и эскапизм.